Я давно понял, путешествия умеют ждать. Как вино и сыр, путешествие запросто может отлежаться в холодном, хорошо проветриваемом помещении и тем слаще будет его потом вкусить.
Всё началось восемь лет назад, когда благодаря счастливому стечению обстоятельств и вовремя проданному автомобилю я смог присоединиться к мотопробегу по Чили, в который отправлялась целая дюжина моих друзей. Эта абсолютно пьяная и неорганизованная поездка стала моим первым заморским мотовояжем, определившим и мою главную страсть.
Прокатившись по западному побережью далёкого континента, побывав в пустыне Атакама, увидев стаи фламинго, мирно пасущиеся в маленьких озерцах посреди бескрайних солончаков, я понял, что безнадёжно болен Южной Америкой. Остановившись на ночлег в маленьком городке Сан-Педро-де-Атакама, я ужасно переживал, что не могу без визы попасть в Боливию и Аргентину, находящиеся от меня в часе езды. Так мечта о континенте сфокусировалась на более конкретном регионе. С тех пор было немало поездок, я побывал в самых дальних уголках планеты, нередко заезжая и в Южную Америку, но перед глазами стоял тот перекрёсток рядом с маленьким Сан-Педро, где буквально один перевал отделял меня от волшебных Боливии и Аргентины.
А ещё я категорически не умею планировать. Собираясь в полуторамесячную поездку, я честно начинаю подготовку за полгода, читаю горы литературы, изучаю карты, советуюсь с умными людьми, но в итоге всё идёт кувырком, от полутора месяцев остаётся один, билеты покупаются в последний день, а из собранной информации строится бесформенная громадина планов, которым позавидовали бы первооткрыватели тех мест. И тут я каждый раз делаю один и тот же мудрый вывод – к чёрту планы, сориентируемся на месте. Голова освобождается от ненужного груза, я открываюсь приключениям, стараясь в течение поездки не заглядывать вперёд дальше чем на день-другой.
Вода
Прочь, зима и холод, за дверями аэропорта меня принял в жаркие и влажные объятия бразильский городок Фоз Де Игуасу. Пожилой таксист в один миг довёз меня до отеля, и я провалился в глубокий сон, вымотанный почти 30 часами в самолётах и аэропортах. Мои планы были размечены несколькими выкупленными перелётами и забронированным мотоциклом, ожидающим меня через неделю в Сантьяго-де-Чили. А пока у меня было два дня, чтобы увидеть водопады Игуасу на границе Аргентины, Бразилии и Парагвая, соперничающие за звание самых-самых с Ниагарой и Викторией.
В первый же день путешествия оказаться рядом с эдаким чудом света – такое способно живо перенастроить тебя на новый лад. Покинув отель, я на городском автобусе отправился к водопадам. Точнее, ко входу в национальный парк – здесь всё строго и на территории курсирует только свой транспорт. Солнце уже давно встало из-за тропических лесов, и, покидая тень, я сразу вспоминал своё северное происхождение – ультрафиолет будто напалмом обжигал бледную кожу. У ларьков с холодной водой росли очереди туристов, местные же поглядывали на них с улыбкой, то и дело подливая в калабасы с мате горячую воду из термосов. Здесь культура мате так же сильно развита, как и в Аргентине, главной потребительнице этого напитка. Но об Аргентине позже, а сейчас моим глазам открылась фантастическая картина – с отвесной скалы, украшенной сверху зелёной шапкой дождевого леса, в глубокое ущелье в несколько каскадов падала река Игуасу. На уступе, образованном водопадом, сидело не меньше сотни огромных чёрных птиц, то и дело взлетая, делая круг и возвращаясь назад. Взглянув налево, я увидел, что этот водопад далеко не единственный, свадебной фатой миллионы литров воды накрывали стены каньона, а где-то вдалеке, где в воздух поднималось облако брызг, разверзлась знаменитая «Глотка дьявола», куда устремлялся самый мощный поток. Целый день пробродив по тропинкам парка, наигравшись с коати, забавными зверьками, родственниками енотов, и сфотографировав водопад практически со всех доступных ракурсов, я решил, что пора выезжать в Аргентину, перед этим, правда, заглянув в чурраскарию.
Чурраскария – это типично бразильское явление. Зайдя в этот ресторан, вы не сможете просто перекусить, вам суждено придаться чревоугодию со всей страстью, и виной всему сама идея этого заведения. Заплатив фиксированную сумму, вы набираете большую тарелку салатов и закусок и садитесь за стол, через мгновение к вам подойдёт официант с шампуром свежеприготовленного мяса, не успеет он, отрезав вам кусочек, отойти, на его месте появится другой с другим видом мяса, и так до бесконечности... Главное найти в себе силы отказаться от банальных, но таких аппетитных куриных ножек и дождаться чего-то посолидней вроде мяса из коровьего горба или вкуснейшей бараньей лопатки.
До аргентинского городка Пуэрто-Игуасу я доехал на такси, из общих 40 минут пути 20 проведя на границе. Маленькое поселение с грунтовыми дорожками заметно контрастировало с современным бразильским соседом, не меньше отличался от вчерашнего и мой отель. Обычно я спокойно доверяю известным сайтам по бронированию отелей, но в латинской америке не всё так просто. Формально никто не врёт: бассейн на месте, правда поместятся туда всего пару человек, Wi-Fi присутствует, только работает с перерывами, двухместный номер – он и есть, только площадь комнаты метров пять, а кровать двухъярусная. Если вы будете переживать от таких пустяков, выбирайте гостиницы подороже, если вам, как мне, всё равно – наслаждайтесь происходящим.
Я встал на рассвете, чтобы пораньше отправиться к водопадам. Аргентинскую сторону парка мне разрекламировали как самую интересную, и я ещё с вечера подготовил всё для длинной прогулки. Выйдя на веранду, я снова понял, что планы в поездке – лишний повод для огорчений. Шёл дождь, да не просто дождь, а настоящий тропический ливень, сплошными потоками тёплой воды перечёркивавший возможность моей прогулки с фотоаппаратом. Взяв бутылку пива, я сел в углу маленькой терраски и просто стал ждать, любуясь глубиной окружавшей меня зелени. К утру следующего дня дождь закончился, но я уже сидел в самолёте в Буэнос-Айрес. Подобные обломы случались со мной и прежде, и я выработал не просто иммунитет к таким ситуациям, а даже умение радоваться произошедшему, ведь не смогу же я прожить жизнь, не оказавшись в этой окаянной аргентинской части парка, значит, придётся скоро сюда вернуться, только без всяких выкупленных билетов.
Огонь
В Буэнос-Айресе два аэропорта, один в пригороде, а другой, поменьше – в 10 минутах езды от центра. Приземляясь во второй, я с воздуха немного оглядел город и поял одно – он огромный! Вдоль западного берега Рио-де-ла-Плата раскинулся второй по величине мегаполис Южной Америки, Порт Богоматери Санта-Марии добрых ветров (полное оригинальное название), южноамериканский Париж, дом для более чем 12 млн человек, пьянящий и обжигающий Буэнос-Айрес, уверенным пенделем скинувший европейские столицы с моего личного пьедестала любимых городов.
«Гран Хотел Испанья». Старая, но ещё добрая гостиница на пересечении Такуари и Авениды дел Мажжо. Во-первых, здесь дёшево, во-вторых, чисто, а в третьих, у меня в номере есть крошечный балкон, с которого я могу наблюдать отрывки городской жизни. За несколько проведённых здесь дней я подглядывал за семейным застольем в доме напротив, за разгрузкой товара в расположенном рядом магазине, даже за настоящими беспорядками с полицией, пьяной молодёжью и беготнёй с оружием. Здесь необычайно крепко спалось, а на мой высокий четвёртый этаж ходил старинный лифт, где дверь надо было закрывать вручную.
Поселившись в центре, я не прогадал. Шума я никакого не замечал, зато пешком мог добраться в любой конец города. Я лишь изредка пользовался такси, предпочитая ходьбу и иногда метро, весьма, кстати, забавное, учитывая, что некоторые линии и поезда не изменились с начала ХХ века. В Буэнос-Айресе стояла весна, голубыми и розовыми цветами покрыв все деревья на аллеях и в парках. Город неспешно просыпался, и я был чуть ли не первым посетителем в маленьком кафе. Заказав пару круассанов и кофе, я уставился в окно. Вместо толп озабоченных клерков, спешащих на работу, улица была полна молодёжи, явно возвращающейся с вечеринок. Здесь были и клубные девочки, и растаманы, и пышногривые металлисты. Все они мирно соседствовали на автобусных остановках и просто на лавочках, поправлялись косячком и пивком и будто бы не сильно спешили расходиться. Семь часов утра четверга, что же здесь бывает в пятницу ночью?!
Столица Аргентины разделена на 48 кварталов, и добрая их половина достойна отдельного рассказа. Попадая из одного квартала в другой, у туриста иногда создаётся впечатление, что он в другом городе. Широкие улицы, грандиозная классическая архитектура и главные музеи и театры – это основной магнит для туристов, первым делом стремящихся попасть в район Микроцентро. Тенистая Авенида дель Мажжо с уникальными архитектурными шедеврами, между прочим, стоящими один за другим, и старинными кафе, повидавшими в своих стенах всех мировых звёзд оперы, литературы и кино, ведёт к площади Майо. Центр со всех точек зрения, официально она этого статуса лишена – в километре отсюда самая широкая улица мира – Авенида Нуэве Хулио (или попросту Девятого июля) прерывается сомнительным сооружением – обелиском, который и считается вместе с окружающей его Площадью Республики центром города. Однако Пласа дель Мажжо, несмотря на обделённость в статусе, обладает двумя бесспорными для любого туриста преимуществами – президентским дворцом с заседающей в нём президентом Кристиной и непрерывной демонстрацией и пикетом её противников (а также матерей героев войны за Мальвинские острова, социалистов, геев и прочих несогласных). Даже ночью, когда дворец окрашивается в девчаче-розовый цвет, манифестанты не уходят – некоторые живут здесь чуть ли не годами.
Главная пешеходная улица Флорида похожа на все остальные пешеходные улицы мира. Куда-то спешат прохожие, уличные менялы предлагают песо по самому выгодному чёрному курсу, сотни кафе и сувенирных лавок соревнуются с карманными воришками в опустошении карманов зевак, и на каждом углу стоят уличные музыканты. Уличные музыканты Буэнос-Айреса – это отдельная песня, оригинальнее и лучше я не видел нигде. Блюз, регтайм, хеви-метал и джаз сменяют друг друга, уровень исполнения достоен лучших концертных залов, а главное, что и исполнители, и многочисленные слушатели получают от происходящего нескрываемое удовольствие.
Как-то незаметно авенида Флорида впадает в парк Сан-Мартин, чем-то напоминающий нью-йоркский Централ парк, то ли окружающими роскошными зданиями, то ли умиротворённой атмосферой. Гигантские деревья, уютные лавочки и аллеи со старинными фонарями, по которым неспешно прогуливаются влюблённые парочки и дамочки с детскими колясками. При всём этом считается, что парк – не самое безопасное место в городе – в пяти минутах отсюда находится знаменитая «Вижжа 31», нелегальный квартал, фавелла, населённая торговцами оружием и наркотиками, бомжами и прочим асоциальным людом. Вход простым смертным туда заказан, и даже вооружённые до зубов полицейские обходят его стороной. Вобще меня немного удивил трепет местных жителей перед бродягами и бомжами, они искренне их боятся, и ко мне не раз подходили сердобольные горожане с советом убрать подальше фотоаппарат и ни в коем случае не уходить с туристических маршрутов. Забавно, но самые раскрученные туристические уголки города соседствуют с самыми криминогенными. Так, к примеру, Ла Бока, квартал, приторный от обилия искусственных туристических аттракционов, раскрашенный в ядовито-яркие цвета, забитый уличными кафе и заполонённый ряжеными танцорами танго, находится буквально в двух шагах от порта, где таксисты, опасаясь грабежа, предпочитают проезжать на светофорах на красный свет.
Чуть в стороне от центра лежит район Риколетта. Здесь всё зелено от садов и парков, по выходным превращающихся в вернисажи художников. Здесь любят жить богатые аргентинцы, здесь же они предпочитают оставаться и после жизни – кладбище Реколета – одна из главных достопримечательностей города и уж точно одно из самых роскошных мест упокоения во всём мире. Бродив по нему несколько часов, я то и дело ловил себя на мысли, что многие не отказались бы пожить в таких апартаментах, что служат склепами известных фамилий. Здесь похоронены, пожалуй, все аргентинские знаменитости – президенты, политики, деятели культуры, а над их последними пристанищами работали лучшие архитекторы и скульпторы.
Район Палермо опять вызвал у меня ассоциации с Америкой. Односторонние улочки аккуратно поделили его на квадраты, все первые этажи заняты дизайнерскими магазинами и разнообразными питейными заведениями. Вечером район наводняется молодёжью, и если вам захотелось веселья – скорее всего, вам сюда.
Но настоящий дух города, на мой взгляд, поселился в районе Сан-Тельмо. Здесь есть и очаровательные парки, и удивительные исторические здания, и узкие тихие улочки с домами, от ушей до пят покрытыми граффити, по ночам открываются театры танго, где даже через закрытые двери пышет страсть, а на площади Доррего по воскресеньям открывается самый интересный блошиный рынок из всех, что я видел.
Прошу прощения, что в мотоциклетном издании я так увлёкся рассказом про город, но, побывав в Буэнос-Айресе, просто невозможно не упомянуть о стейке в ресторанчике «Деснивел» на авенида Дефенса, антикварных лавках и галереях. Как можно не замолвить словечко за площадь перед парламентом с бесконечными бомжами и революционерами, здание оперы, по всем статьям дающей фору большинству мировых классических сцен? Смысл всего изложенного, думаю, понятен – я втрескался в город по полной программе, и доказательством тому мои стоптанные до кровавых мозолей ноги, прошагавшие за пять дней больше, чем за весь год до этого.
А ещё я съездил на денёк в Уругвай. Это просто – надо сесть на паром и час покачаться на волнах. Монтевидео – это почти Буэнос-Айрес, только поменьше. Здесь такая же красивая архитектура, вкусное вино и потрясающее мясо. Местные жители собираются вечером в здании старого рынка и танцуют танго, без показухи, а потому что их дедушки и бабушки делали так же. Здесь в старинных домах массивные двери в два человеческих роста, здесь солнце встаёт из воды и садится тоже в воду, здесь самое вкусное в мире мороженое, и, наверное, поэтому люди улыбаются.
Воздух
Мик оказался родом из Дании, в свои 35 он объехал на двух колёсах весь мир и осел в Чили. Здесь у него жена, английский бульдог Чанчо и на двоих с другом Томасом, единственным, наверное, чилийцем, говорящим по-английски без акцента, компания по аренде мотоциклов.
Меня встретили как старого приятеля, напоили вкусным чаем и выдали Kawasaki KLR 650 с пластиковыми кофрами, новой резиной и ничтожным пробегом на одометре. Честно предупредив, что цифры на табло сильно изменятся, я попрощался со своими благодетелями и покинул шумный Сантьяго. Шоссе № 5 проходит почти через всю страну с севера на юг, поэтому заблудиться здесь почти невозможно. Я ехал вверх по карте, делая остановки на заправках и ища глазами знакомые места – в 2005 году эта дорога стала мне почти родной, столько воспоминаний связано с тем маршрутом. Вот из-за холма показался городок Кукьимбо с венчающим его гигантским крестом. Как поживают его весёлые бары теперь?.. Здесь мы лишились одного мотоцикла, прожевавшего цепь и оставившего на дороге всё масло, на этом пляже провели целый день, застав настоящее землетрясение, через этот перевал так же, в полной темноте, прорывались к городку Вальенар в поисках ночлега...
Я подъехал к ресторанчику «Кучер», припарковался прямо на тротуаре и вошёл внутрь. За барной стойкой, как и семь лет назад, стояла Кармен Глория, хозяйка заведения. Мы изредка переписывались, и перед отъездом из Москвы я отправил ей сообщение, что, возможно, загляну повидаться. Мог ли я подумать, что из моего приезда она сделает настоящий праздник. Все друзья и семья будто ждали только меня все эти годы. Гигантский Т-боун стейк и ледяное пиво сняли усталость от семи сотен километров, а Кармен Глория потихоньку выпроводила гостей, и мы отправились к ней домой. Под шум маленького фонтана на заднем дворе роскошного по местным меркам дома мы с моей чилийской семьёй проболтали до поздней ночи. Мириады звёзд летели по чистому тёмному небу, Кевин, муж Кармен Глории, рассказывал о своих авантюрных похождениях, дети сидели и слушали диковинную английскую речь, а я просто наслаждался изумительно тёплой атмосферой и самим фактом, что на другом краю земли у меня есть друзья, которые всегда мне рады.
Утро предвещало жаркий денёк, мы отправились на завтрак обратно в ресторан, и я стал разглядывать город. Как же всё изменилось за несколько лет. Маленькие пыльные улочки оперились яркими вывесками магазинов, тротуары покрылись красивой плиткой и будто бы специально, чтобы похвастаться перед заезжим туристом, по центральной улице двигалась карнавальная процессия – приехал бродячий цирк. Пришло время прощаться – впереди меня ждала ещё 1000 километров пути. Я решил как можно быстрее добраться до заветного перекрёстка, чтобы съехать с асфльта и окунуться в настоящие приключения.
Идеальный асфальт – ещё не гарантия лёгкой дороги. Как и в прошлый раз, мне предстояла тяжёлая борьба с боковым ветром, дующим с Тихого океана и поднимающим с обочин облака пыли. Жара, песок, скрепящий на зубах и суровый лунный пейзаж – в этой компании я провёл целый день, питаясь на редких заправках и с жадностью цепляясь глазами за иногда появляющийся слева океанский берег. Проведя следующую ночь в ничем не примечательном местечке Тальталь и хорошенько выспавшись под шум океанского прибоя, я ещё засветло въехал в Сан-Педро-де-Атакама, окружённый марсианскими красными каньонами и служащий перевалочным пунктом для бекпеккеров и пакетных туристов, следующих на экскурсии по многочисленным окрестным солончакам и гейзерам. В прошлый визит я запросто остановился здесь за десять долларов и чувствовал себя первооткрывателем, теперь же в местном кемпинге не было мест, а номер в самом дешёвом гестхаусе мне со скрипом уступили за 80. Слепленная из глины деревенька гудела от обилия интуристов. Повара надрывались на кухнях двух десятков ресторанов, турагенства наперебой хвалили свои уникальные предложения, а толпы дредастой и татуированной молодёжи бродили от двери к двери, оставляя ушлым бизнесменам скопленные за год стипендии.
Утром я допустил досадную ошибку. Пересекая чилийскую границу, я не оформил бумаги на вывоз мотоцикла, а учитывая то, что до боливийского перехода был час пути, было потеряно как минимум два часа полезного времени. И ладно, если это чему-нибудь бы меня научило...
Наконец я оказался в Боливии. Асфальт остался позади, и в маленькой будочке с покосившимся шлакбаумом меня встретили два скучающих пограничника. Я понял, что об английском языке, начиная с этой минуты, можно было забыть. Напрягая сознание, я пытался понять, что они мне говорят, и, казалось, даже понял. У них не было нужных печатей, и все документы я должен был оформить в ближайшем крупном населённом пункте Уюни, куда, собственно, и держал путь. Мне было выдано две записки с пометками Миграсьон и Адуана, которые я должен был передать официальным лицам в городе. Шлагбаум поднялся, и я устремился в бесконечные дали Альтиплано, высокогорной местности, простирающейся отсюда и до самого Перу. Слева от меня возвышались конусы вулканов, песчаная грунтовка плавно поднималась вверх, и километр за километром я чувствовал всё большую нехватку кислорода.
Как бы мне теперь пригодилось мастерство кроссменов. Рыхлая дорога не давала мне не только скучать, но и смотреть на окружающую красоту – переднее колесо то и дело вязло в песке. Да, да, я знаю – техника езды по песку и всё такое, но больно уж страшно упасть и остаться здесь на ночь в ожидании случайного автомобиля. Тем временем навигатор показал высоту 5000. Если учитывать, что немногим более дня назад я фотографировался на берегу океана, цифра более чем внушительная и более чем опасная – никогда не испытывав горную болезнь, я вдоволь начитался историй о ней и о схеме правильного восхождения, с постепенным набором высоты и поглощением различных препаратов.
Позади было около 100 км грунтовки, и я уже порядком выбился из сил, когда мне навстречу появился велосипедист. Мы остановились поболтать, и я понял, что это тот парень из тех, что вечно мешают почувствовать себя героем. Он ехал из Миннесоты. Год назад он купил на eBay раму за $ 25, откопал из дальнего угла гаража колёса и отправился в путь. На вопрос, сколько он сегодня проехал, я получил нокаутирующий ответ: «Сегодня дорога очень сложная. Рыхлый песок, местами велосипед приходится просто толкать, так что я сделал только 60 километров...» Я, наверное, даже покраснел, а когда мы распрощались, плотно сжал мускул смелости и открутил наконец ручку «газа», до предела откинувшись назад. О чудо, песок будто расступился, и я полетел. На такой высоте мотоцикл нельзя было назвать резвым, но по сравнению с предыдущими часами я молнией нёсся по тропинке, прочерченной через плато. Впереди показалась Лагуна Колорада, знаменитое озеро, за счёт специфической фауны окрашенное в красный цвет. Стаи фламинго размеренно топтались в воде, ища на дне пропитание в виде маленьких рачков. Солнце неумолимо снижалось, а с ним падала и температура. Я знал, что где-то рядом должен быть ночлег. Не то что я неженка и мне вынь да положь пуховую перину, просто очень уж не хотелось провести холодную ночь одному посреди этого умопомрачительно красивого, но вместе с тем пугающего пейзажа. Где-то вдалеке я заметил поднимающиеся в воздух клубы пыли, сомнений быть не могло – это машины. А куда же они могли ехать в это время как ни в лагерь? По уходящей вбок дорожке я устремился им наперерез. Мои опасения упасть сменились волнением, что я их упущу, так что я выжимал из мотоцикла всё возможное, то подлетая вверх на кочках, то на полколеса зарываясь в песчаные ямы.
«Мест нет!» – заявил боливиец-проводник, в то время как целая орава туристов вывалила из джипов и отправилась занимать койки в непонятно откуда здесь взявшемся бараке. Несколько европейцев услышали разговор и встали на мою защиту. Француженка стала что-то бодро обсуждать с водителем по-испански, и скоро мне поступило выгодное предложение: я могу поставить палатку внутри помещения, причём абсолютно бесплатно, да ещё и на меня готовы приготовить ужин. Чем не Метрополь!
На ужин были щи (без шуток, настоящие щи), макароны с мягким сыром и мате с кокой. Кроме этого у моих новых друзей завалялось несколько бутылок вина, чего было более чем достаточно для отличного вечера. За дверью барака воздух звенел от чистоты и пришедшего с ночью холода. Звёзды были теперь ближе на пять километров и от того сверкали особенно ярко. Такого неба я не видел никогда. Пролетающие мимо кометы давали шанс самым несбыточным желаниям, глаза постепенно привыкали к темноте, я уже был готов стоять под этим небом вечно, если бы не пронизывающий холод.
Всю ночь, кутаясь в спальном мешке, я слушал, как отчаянно рвало моих соседей. Они стонали и звали маму на всех языках мира, мучаясь от горной болезни, а я всё ждал её и ждал. Настало утро, и я проснулся, как ни в чём не бывало. Навьючив мотоцикл, я выпросил у водителей джипов немного бензина и, распрощавшись с хмурыми после бессонной ночи соседями, тронулся в путь, так до конца и не понимая, за что мне такая благодать.
Памятуя вчерашний день, я ехал довольно бодро, не давая страху перед падением снижать мою скорость. Скоро пришла уверенность и даже азарт, и препятствия, вчера ещё казавшиеся почти непреодолимыми, пролетались на одном дыхании.
Пейзажи Альтиплано – рай для фотографа. Непередаваемые словами краски, удивительный рельеф и воздух, чистый как слеза – здесь смело можно провести вечность, дай только дополнительный заряд для аккумуляторов. В мото-фото-путешествии есть одна проблема – в тебе постоянно борются художник и мотоциклист, а интересы у них диаметрально противоположные. Хорошо, когда никуда не торопишься и можно хоть каждые пять минут останавливаться для нового кадра, но вот когда необходимо проехать кучу километров, а каждый шаг в сторону на такой высоте даётся с ощутимым трудом – тут творческое естество отступает, и только силе воли удаётся открывать иногда крышку объектива.
Пейзаж тем временем изменился, стали появляться небольшие деревеньки, а к полудню я уже подъезжал к заветному Уюни, знаменитому высокогорному соляному озеру, самому большому соляному озеру в мире. Одноимённый городок располагался километрах в 20 и представлял из себя десяток улиц, усыпанных дешёвыми гостиницам и закусочными. Остановившись за несколько монет в уютном отельчике, я немедленно проследовал в офис полиции, где мне вклеили в паспорт визу, но почему-то отказались оформлять мотоцикл, посоветовав не обращать на эту процедуру внимания.
Немного вздремнув, я сбросил в номере лишний багаж и поехал на соль. Сбоку ко мне на всех парах приближались чёрные тучи, и не успел я выехать на гладь высохшего озера, как крупные капли воды и стрелки молний как бы невзначай развернули меня обратно. Только тут я не унывал, завтра, впрочем, как и послезавтра, у меня не было никакого расписания, и я был уверен, что увижу всё, что пожелаю. Закат я встречал на окраине города на кладбище старинных паровозов, покоящихся в тупике железнодорожной ветки, проложенный к заброшенным серебряным шахтам. Горы железа мирно доживают свой век посреди бесплодной пустыни, радуя глаз туристов и на полставки подрабатывая у местных детишек в качестве игровой площадки. Но как же монументально и трагично всё это выглядит на закате, да с уходящей вдаль грозой!
Перво-наперво утром я отправился к местному механику и вычистил от пыли воздушный фильтр (инструментов по традиции я взял с собой немного). И о, чудо! Мотоцикл снова поехал, теперь я нёсся по соляному хайвею с безумной после нескольких дней песчаных дорог скоростью.
Salar de Uyuni лежит на высоте
Кратер вулкана пестрил всеми возможными цветами, которыми щедро окрасила жерло таблица Менделеева, почти в полном составе вышедшая здесь на поверхность. Ещё час в обратном направлении, и чувство, что «я здесь был», пришло. До Аргентины было километров 300, и я решил переночевать в более-менее крупном городе Туписа. 200 километров федеральной трассы мало чем отличались по качеству от калеи на Альтиплано, однако, надо отдать должное, и виды по сторонам открывались чудесные. Я въехал в город уже затемно, и желания мои к этому времени ограничивались приземлёнными «есть и спать». Боливийское блюдо пике-мачо – это, я вам скажу, сильная вещь! Огромная тарелка тушёного мяса, сосисок, картошки, варёных яиц, огненно-острого соуса и кто знает чего ещё была осилена мною только на треть, притом что я взял половину порции. Пара бутылок замечательного местного пива с говорящим названием Huari завершили мою трапезу, и, послушав на сон грядущий рассказ владельца гестхауза о его мотопутешествии из Венесуэлы в Боливию, я отправился спать.
Каким же я был идиотом! Почему я не догадался перевести значение второй записки боливийских пограничников. Теперь я стоял перед таможенником, который объяснял мне, что я нарушил правила ввоза техники и мне необходимо ехать обратно, к месту, где я заезжал в страну, точнее, к таможне ( aduana – «таможня», я навсегда запомнил это слово), располагавшейся в нескольких километрах от той злополучной будки со шлагбаумом. Я редко бывал более уверен в своих словах, как тогда, и попытался вложить это чувство в одну фразу: «Я не поеду обратно!» Потом были восемь часов ожидания связи с той, пропущенной мною таможней, бесконечные «скоро ответят», чёрная зависть к худенькой, но уверенной веренице туристов и местных жителей, проникающих из страны в страну. А потом почти детская радость, когда на том конце прочитали наш e -m ail и дали своё одобрение на мою амнистию. Боливия! Ох уж эта красавица Боливия!
Земля
Есть в Аргентине дорога, проехав которую, местные получают почёт, уважение и плюс десять очков к карме. Ruta National 40 имеет протяжённость в пять с лишним тысяч километров и пересекает страну с севера на юг. Ну как я мог такое пропустить.
Заночевав в местечке Абра-Пампа и проведя пол-ночи в компании рейнджеров местного национального парка, пытаясь из-за винной завесы угадывать, о чём они говорят, я свернул с асфальта и выехал на «Рута Куарента», в сторону горного поселения Сан-Антонио-де-лос-Кобрес. Рыхлая гравийка была не подарок, хотя после песчаных хайвеев Боливии проходилась на раз-два. Я снова ехал по горам, только теперь пологие спуски уступили место довольно крутым серпантинам. Пейзажи явно проигрывали боливийским, и я какое-то время мог просто ехать, не стараясь осчастливить потомков очередной серией фотокадров.
А вот после Сан-Анонио началось. Каких только оттенков и цветов здесь не было. Перемахнув через перевал в почти 5000 метров, я будто очутился на мольберте у неряхи художника: горы переливались всеми оттенками красного и синего, изумрудные мхи покрывали огромные валуны, песок из ярко жёлтого за минуту превращался в малиновый, а камни на дне горных рек так и просились на огромное ожерелье. Это был самый красивый участок дороги № 40 и, возможно, красивейший из виденных мною вообще.
Скоро я въехал в винодельческие провинции, под колёсами стал встречаться асфальт, а малопригодные для жизни горные деревни сменились очаровательными городками, окружёнными оазисами и виноградниками. Мясо и вино снова появились в меню закусочных, и я со смешанными чувствами наблюдал освоенную часть Аргентины.
В тот день я был занят наматыванием на одометр километров. Мои планы по покорению сорокового шоссе были под угрозой. Мало того, что время до конца поездки неумолимо истекало, так ещё и покрышки здорово поистрепались на грунтовых участках. Остановившись на ночлег в винной столице Аргентины Мендозе, я уже сдался было и принялся переделывать маршрут, но вовремя вспомнил правило «никаких планов» и, помахав рукой цивилизации, устремился дальше на юг, надеясь, в общем-то, исключительно на «авось».
В крупном туристическом центре Сан-Карлос-де-Барилоче моей резины снова не оказалось, и, въезжая в манящую своей дикостью и бескрайностью Патагонию, я уже из последних сил прогонял из головы тревожные мысли.
Что ни говорите, а северная природа – самая красивая! Горы со снежными шапками, сосновые леса, озёра – это моё! Патагония встретила меня всем этим сразу, усыпала дорогу полевыми цветами, отряхнула с меня пыль свежим воздухом, а через день я понял – обман. Будто огромным ластиком прошлись по земле, всё, буквально всё пропало, и до горизонта осталась только полоска ровного асфальта. А скоро пропал и он. Лошадь, на обочине стоит лошадь – это ярчайшее впечатление за целый день, а дальше снова степь, усыпанная бородавками мелких кустов. Ах, да! Вы наверняка слышали про ветра в Патагонии. Так вот, это не просто ветра, это непрекращающийся поток ударов, заставляющий мотоцикл прыгать от обочины к обочине. Вы когда-нибудь проходили крутой левый поворот в крутом правом наклоне? В Патагонии это не фокус, а единственно возможная техника.
У меня потёк радиатор. То ли я плохо отмыл его после соляного озера, то ли поймал камень, но факт оставался фактом. В каком-то забытом богом селении ушлый механик залудил мне пробоину и, содрав космические по местным меркам $ 60, снова вернул меня на дорогу. Во время ремонта я учился правильно заваривать мате, сделал заключение, что все придорожные сервисы мира есть копия друг друга (те же плакаты с голыми девицами, полные до краёв пепельницы и пара недвижимых долгостроев по углам), а главное, наконец просчитал оставшееся время путешествия. Я уже точно не успевал в Ушуайю, на Огненную Землю, вряд ли успевал в чилийский парк Торрес-дель-Пайне, но вполне мог расчитывать на посещение ледника Перито-Морено.
Лёд
Ещё один день езды по безлюдной «Сороковой», кстати, скоро весь этот участок заасфальтируют, и станет ещё менее интересно, и я въехал в город Эль-Калафате, ворота края ледников. Симпатичный и уютный настолько же, насколько и дорогой, он приютил меня на два дня и дал мне возможность отдохнуть. А скоро я увидел чудо из чудес, ледник Перито-Морено, названный в честь великого исследователя Южной Америки.
От города ледник отделяют
На следующий день я снова вернулся к леднику, теперь уже чтобы забраться на него сверху. Сделать это можно только в составе группы, с гидом и всеми возможными техниками безопасности. Надев кошки, мы ступили на лёд. На поверку гигантские глыбы оказались состоящими из миллиона небольших льдинок, составляющих большой пазл. Можно запросто вынуть несколько кристалликов и, к примеру, бросить в стакан с виски (этот трюк вкупе с лёгким фуршетом обязателен у всех тургрупп).
Лёд синий. Не голубой, а именно синий, оттенок яркий и глубокий. Чтобы увидеть настоящий цвет ледника, стоит пойти в длинный поход, на который я в этот раз не решился, но и за время мини-трекинга увидел массу чудес.
Спустившись вниз, я снова вернулся на вчерашнюю смотровую площадку и ещё несколько часов просто любовался этим ледяным потоком, своей загадочностью и мощью напрочь затмившим, казалось, совсем недавно увиденный Игуасу.
...
Мой задний балон был гладок, как щёчка младенца, но в мотомагазине города Рио-Гажжегас, крайней точки дороги № 40 и моего вояжа, меня заверили, что после сиесты, ровно в два они достанут мне со склада колесо. Час икс пробил, но продавец лишь виновато улыбался – мол, ошибочка, такого размера нет. «Так какого же чёрта я ждал здесь битые три часа!» Моему негодованию не было предела, однако делать было нечего, «авось» возвёлся в наивысшую возможную степень, и я решил возвращаться в Сантьяго на этом колесе.
Безлюдные и унылые пейзажи Атлантического побережья добавляли грусти обратной дороге, а ветер и непрекращающийся дождь так и вовсе вгоняли в тоску. До даты возврата мотоцикла оставалось два дня, а я застрял в какой-то дыре с гордым названием Губернатор Коста. На единственной в округе заправке уже два дня не было бензина. Прогнозы были не утешительны, и трое аргентинских мотоциклистов, находившихся в схожей с моей ситуации, оживлённо беседовали с местными жителями, надеясь на их сердобольность и запасливость. Наконец, один добрый человек нашёлся и велел нам ждать его через час с бензином. Пока суть да дело, мы съели по гигантскому стейку в местном ресторане, увешанном фотографиями из хроники жизни этого кабачка с античных времён и до наших дней, изрядно подобрели, а заправившись в скором времени слитым из старого пикапа (ай спасибо!) бензином, так и вовсе уже любили Губернатора Косту с его чудесными жителями.
Мне оставался один рывок. 1300 километров. Сначала через перевал, потом, пройдя границу, к Тихому океану, а затем строго на север по пятому шоссе. Нет времени на отдых, нет права на ошибку, просто к вечеру надо быть в Сантьяго. Может, я и переоценил свои силы, может, и не стоило чертить на карте такой длинный маршрут, это уже не важно... Плеер в уши, полный бак и, рассекая потоки воды, падающей с неба сплошной стеной и стараясь не думать про лысый как коленка задний балон, я уплетаю километры. Где-то в периферическом зрении остаются великолепные пейзажи чилийской Патагонии с бесконечно синими озёрами и сказочными горными деревушками. Здесь всё по-другому, всё живее и зеленей. Это как с тем перекрёстком у Сан-Педро – я сюда обязательно вернусь!
Звонок с заправки Мику: «Извини, дружище, но я здорово опаздываю!»
«Не волнуйся и будь аккуратен!» Вот уже навигатор ведёт меня по улочкам Сантьяго. Знакомые ворота, огромная кружка чая, неожиданный сюрприз в виде приготовленной комнаты в доме Томаса. Я успел!
Да, знаю, знаю, ни к чему такие гонки, куда лучше проехать всё без спешки, основательно, но уж так я устроен, вынь да положь всё сразу. И ведь хорошо, когда получается!
